|
Животные-родители
Чтобы потомство могло выжить
 Двустворчатого моллюска никак нельзя сравнить с таким сложным созданием, как человек, но и у него есть свои приятные ощущения, которые он может воспринимать через простейшую нервную систему. Копаясь на дне пруда, он краем своей раковины роет неглубокую ямку и, выпустив поверх ила две трубки дыхательного и глотательного аппарата, почти постоянно лежит в этом укрытии, Втягивая воду через одну трубку и выталкивая ее через другую, моллюск получает для своих жабр свежую порцию кислорода и одновременно поглощает мелкие водяные растения и живые существа, которыми насыщена вода. Несомненно, что моллюск больше всех других животных получает удовольствие от глотка этого «бульона», а в ветреные дни, когда поверхность пруда подергивается рябью, насыщенность кислородом увеличивается и моллюск становится бодрее. Это не бог весть какой стимулятор, но ведь и моллюск не создан для проявления жизненных восторгов.
Моллюск-самец живет в такой ямке бок о бок с моллюском-самкой, и, хотя между моллюсками нет точек соприкосновения, они отлично осведомлены друг о друге. В начале июня в мантии самки образуются яйца, которые вскоре попадают ей в жабры, и тогда самка покидает привычный уголок и выползает на чистую воду пруда. То же самое делает самец, который выпускает облачко своей спермы в воду, а самка втягивает ее через свой дыхательно-глотательный аппарат, осуществляя нормальный процесс дыхания. Таким простейшим путем происходит оплодотворение.
Через несколько недель зародыши превращаются в крошечных моллюсков. Их органы еще не развиты, но животные уже заключены в плотно закрывающиеся острые створки. В таком виде они становятся слишком крупными, чтобы находиться в жабрах самки, однако они еще слишком малы и несовершенны, чтобы обходиться без посторонней помощи. Их нужно выкармливать и защищать, и все это происходит в очень своеобразной форме.
Однажды утром небольшая рыбка горчак подплыла к моллюску-самке и остановилась. Рыбка тоже была беременной, и вот эти два столь непохожих друг на друга существа стали крайне нужны друг другу. Самка-моллюск открыла свои створки, и ее потомство вылетело оттуда, словно горсть песка. Эти крошечные моллюски, которых коснулись шевелящиеся плавники рыбки горчака, а также те, что сами соприкоснулись с туловищем этой рыбки, немедленно вонзили в нее острые края своих створок. Они как бы впились в новую мамашу. Вскоре ранки на туловище рыбки распухли, и пузырьки полностью окружили каждую ракушку. Они будут служить не только укрытием, но и отличным источником пищи для маленьких моллюсков. Животные не выйдут из этих пузырьков до тех пор, пока не вырастут такими большими, что смогут сами прорвать оболочку. Они выпадут на дно уже взрослыми моллюсками, способными начать самостоятельную жизнь.
Таким образом рыбка горчак на протяжении месяца выращивала чужое потомство. Но ее страдания не были длительными, и ранки на ее теле быстро зажили.
На первый взгляд может показаться, что рыбка горчак была жертвой, но эта крошечная драма построена на элементе взаимности. Пока молодые моллюски прикреплялись к туловищу рыбы, последняя через длинный яйцеклад выметала свои икринки внутрь моллюска, и там, в его жабрах, освободившихся от собственного потомства, нашли приют и выросли молодые рыбки горчаки.
Таким удивительным способом две не связанные между собой самки - моллюска и позвоночного (рыбы) обменялись своим эмбриональным потомством, и каждая из этих самок своим телом выкормила незрелых чужаков.
Отметим еще одну причудливую особенность: икринки горчака оплодотворяются после того, как они попадают в жабры моллюска. Конечно, оплодотворение совершает не самец-моллюск, а самец-горчак, который плавает вблизи самки-моллюска. Инстинкт точно подсказывает ему, когда он должен начать выполнять свою роль в этом тщательно разработанном действии и пролить свою сперму рядом с самкой-моллюском. Сперма пройдет через дыхательно-глотательный аппарат и оплодотворит икринки горчака точно так же, как были оплодотворены зародыши моллюска.
Очень незначительное число самок водных животных относится к разряду живородящих. Обычно они откладывают икру прямо в воду, но отнюдь не куда попало. Некоторые из этих животных прикрепляют ее клейким веществом к подводным предметам, зачастую в укромных уголках под камнями на проточной воде.
Икра желтого окуня свисает с подводных растений желатиновыми лентами. Личинки ручейника также висят на растениях, причем каждая личинка держится на отдельной тонкой нити. Красная амблистома прикрепляет каждый свой зародыш на конце желатиновой ножки.
Иногда какой-нибудь из родителей носит с собой зародыши до того момента, пока они не проклюнутся. Например, самка водяного жука белостомы прикрепляет добрую сотню отложенных ею яичек к спине самца (как пишет Дж. Р. де ла Торе-Буэно, это делается при помощи водостойкого клея). Через десять дней молодняк проклевывается.
Нам не следует чрезмерно удивляться тому, что отцы указанных выше животных готовы нести ответственность,— среди «водяных родителей» самцы чаще самок проявляют заботу о потомстве. Например, самец ушастого окуня роет нору на дне водоема, разгребая песок плавниками и удаляя камешки ртом. Обычно он выбирает место среди корней водного растения, где создается естественное гнездо. Когда работа по сооружению гнезда закончена, он приводит самку, и они вдвоем плавают вокруг гнезда, выметывая икру и сперму. Как только оплодотворение икры прекращается, самка уходит.
Самец скрытожаберника действует примерно так же, но самка скрытожаберника после оплодотворения пытается остаться, однако самец ее изгоняет.
Маленькая рыбка колюшка тщательно отстраивает среди растений гнездо для своего потомства. В нем происходит икрометание. Если самка не обеспечивает достаточного количества икры, то самец колюшки приводит еще одну или несколько самок. И ни одна из них не остается в гнезде. Затем самец крайне воинственно будет охранять икринки вплоть до момента проклевывания. Как только молодь появится на свет, самец начнет следить за нею и сопровождать ее повсюду, а при возникновении опасности будет брать ее в рот и в целости и невредимости доставлять домой.
Там, где потоки чистейшей воды струятся по гальке и острым камням, создаются места естественного разведения лососей. Родители этих лососей совершили путешествие по морям, чтобы достичь того ручья, где когда-то родились. Для лососей бассейна реки Юкон такое путешествие составляет примерно две тысячи миль. Когда они достигают своей родины, которая по неведомым нам причинам кажется им единственным правильным местом для икрометания, они при помощи хвостов и плавников подготовляют на дне речки впадинку, куда самка выметывает икру, а самец тут же ее оплодотворяет. После окончания нереста оба родителя прикрывают икру вырытым во впадинке грунтом. Здесь, хорошо снабженные воздухом и закрытые от вражеских глаз, икринки будут находиться до того момента, когда из них выведутся молодые лососи.
После нереста с лососями происходит нечто странное: они внезапно теряют интерес к жизни. Они очень мало едят, а иногда и ничего не едят, перестают резвиться в воде так, как это делали на протяжении шести и более лет. Иногда они по инерции сплывают вниз по течению или на отмели, но все равно они вскоре погибают.
Однажды я видела такое нерестилище на одном из притоков реки Ном в северо-западной части Аляски. Было начало сентября, и уровень воды в реке был низким. Молоди лососей уже не было, а обнажившееся русло реки было покрыто высохшими телами мертвых лососей. От косых лучей солнца в пустых впадинах их глаз образовались темные тени, и казалось, что в них застыла невыносимая тоска. Меня охватила печаль. Я подумала о животных, которые, повинуясь неясному побуждению, закончили свою жизнь ради того, чтобы продолжить свой род и создать новое поколение.
Из всех мест размножения водных существ наиболее фантастично место размножения лягушки под названием филломедуза. Когда наступает время икрометания, самка филломедузы берет самца к себе на спину, и они вдвоем начинают поиски такого листа, который свисает над ручьем или прудом. Вот лист найден; оба родителя хватают его задними ногами и складывают на манер конверта. Самка откладывает в этот конверт икру, а самец ее оплодотворяет. Таким образом, сотня оплодотворенных икринок хранится в листе-конверте, стороны которого заклеены желатином; этим желатином покрыты также икринки. Когда икринки созреют, вылупившиеся головастики разорвут лист и упадут в воду.
Что интересует животных, находящихся на более низкой ступени развития? Находить и поглощать пищу, временами драться, возможно, двигаться ради удовольствия, спариваться (для них это, несомненно, не более как кратковременное ощущение) — вот, пожалуй, и все желания бесконечного ряда мелких существ, которые живут и умирают без малейшего усилия обеспечить продолжение своего рода.
В описанных же выше случаях мы видим у водных обитателей неясный (и вряд ли осознанный) импульс к наилучшему сохранению своих зародышей. По крайней мере они пытаются найти хорошее место для их пребывания, пусть это будет всего лишь впадина или растение. Другие существа создают либо примитивные, либо тщательно сделанные гнезда; кое-кто напрягает свои усилия, чтобы обеспечить приток свежей воды к икринкам, как это делает на протяжении нескольких недель маленькая рыбка колюшка. Эти поступки, являющиеся выражением «долга», заставляют делать усилия, которые вряд ли всегда могут доставить удовольствие. Молодняк, рожденный примитивными существами, не может дать радости, известной родителям человеческого рода. Здесь не существуют ни взаимная любовь, ни продолжение семейной фамилии, ни поддержка в старости, ни, если дети окажутся удачливыми, улучшение социального положения.
Привязанность примитивных существ к своим отпрыскам носит бескорыстный характер и лишена всяких чувств, но, как бы инстинктивны ни были действия родителей, они заслуживают признания.
Упоминавшиеся нами животные-родители не должны заботиться о пропитании молодняка, так как окружающая водная среда содержит микроскопические организмы, которые служат идеальным кормом для новорожденных. Однако для большинства родителей-насекомых забота о пропитании потомства очень велика. Чаще всего пищей для появившегося на свет поколения служат другие насекомые, и иногда их очень трудно поймать (например, шустрого кузнечика). К тому же молодые насекомые, начинающие свою жизнь в форме личинок, не имеют ни навыков, ни приспособлений для охоты. К моменту их появления на свет мало кто из родителей остается в живых, поэтому им некому принести пищу. Как же они доживут до того часа, когда превратятся в бронзовых жуков или бабочек — эти живые частицы радуги? Надо сказать, что их родители не пренебрегли этим вопросом: большинство насекомых откладывает яички в гнезда — в земле, в растениях или оставляет их прикрепленными рядом с любым источником питания, а очень часто их можно обнаружить на притолоке двери или в уголке тамбура. Эти гнезда бывают сооружены из мельчайших кусочков дерева, скрепленных слюной (как у общественных ос), или из грязи (у роющей осы), или же из воска, или из других выделений материнского организма. Зачастую в такое гнездо-ячейку откладывается лишь одно яичко, а остальное пространство заполняется неподвижно лежащими гусеницами, жуками, пауками, кузнечиками и другими насекомыми, ужаленными в их нервные узлы, что приводит к параличу жертвы, но не убивает ее. И вот эта пища, съедобная и свежая, не способная оказать сопротивление или удрать, будет крайне уместна в тот момент, когда личинка вылупится из яичка и почувствует, что она голодна.
Иногда яичко откладывается прямо в живую добычу. Например, ужаленный паук временно парализуется, и в несколько мгновений оса-наездник откладывает яичко прямо в его брюшную полость, откуда оно уже не может быть удалено. Когда наступает срок, личинка начинает питаться соками паука. Вначале паук будет вести себя вполне обычно, ткать паутину и даже откладывать яички, но судьба его предрешена: с каждым днем он будет все более вялым, а его паутина станет все хуже и хуже. Он проживет ровно столько, сколько нужно личинке. Возможно, что он мог бы выздороветь, но, прежде чем его покинуть, личинка из стратегических соображений нанесет ему . смертельный укус, иначе она сама может стать жертвой паука.
Есть группа мух тахин, которые полезны людям: их личинки питаются гусеницами. Мухи тахины откладывают яички в затылки гусениц, и, когда личинка мухи начинает развиваться, она буравит гусеницу, но оставляет невредимым ее задний конец, через который гусеница дышит.
Самка наездника риелы кружит возле самки богомола до тех пор, пока последняя не начнет кладку яиц, и тогда риела откладывает свои яички прямо в кладку богомола.
 Известны насекомые, которые подобно воловьим птицам или кукушкам откладывают яйца в гнезда родственных видов. Один из видов общественных ос (оса настоящая) откладывает яички в гнездо другого вида ос, и молодняк обоих видов будет обеспечен пищей. Осы халибион на редкость ленивы, но сообразительны. Понаблюдайте, с какой энергией оса пелопей собирает грязь, как она сооружает свое гнездо, наполняет его парализованными ею пауками, затем откладывает в него яички и замуровывает входное отверстие. Но стоит этой осе-строительнице закончить работу и улететь, как появляется оса халибион. Она принимается носить воду и размачивать ею глину, закрывающую входное отверстие гнезда, затем откладывает в чужое гнездо свои яички, из которых вылупятся личинки, отлично снабженные чужими запасами корма.
Существа, парализующие свои жертвы и превращающие их в продовольственные запасы, не являются, по установленным У людей понятиям, приятными. По сравнению с подобной жестокостью немедленная смерть жертвы почти любого хищника кажется нам образцом милосердия. Но ведь эта жестокость не носит личного характера. Она является доказательством большой предусмотрительности и находчивости насекомых-родителей, обеспечивающих начальную стадию жизни своим отпрыскам. И хотя насекомые совсем нам не сродни, возможно, и у них есть свойственные нам эмоции (вплоть до нежности). У нас почти исчезают сомнения, когда мы наблюдаем, как самка малой уховертки выхаживает отложенные ею яички, заботится о личинках после их появления на свет и с нервным беспокойством кружится вокруг них.
Бывают даже среди отцов-насекомых такие, которые как бы чувствуют отцовскую ответственность. Самцы ос-трипоксилов стоят на страже своих гнезд, пока самки охотятся за пауками; некоторые самцы жучков скарабеев помогают самкам рыть норки, в которые они откладывают яички. Работая совместно, они скатывают шарик из навоза и помещают его в норку, где он послужит источником пищи для будущих личинок.
Пчелы, муравьи и общественные осы — вегетарианцы. Они создают «коммунальные ясли», где молодняк будет выхаживаться кормилицами, питающими новорожденных выделениями из своих тел, подобно тому как млекопитающие вскармливают своих детенышей материнским молоком. Ленивую пчелу-матку вскармливают те же кормилицы, но так как она должна откладывать много яичек, то и кормят ее значительно обильнее.
Быть может, мы сильнее всего ощутим нашу близость к насекомым, если подумаем об их слабостях. Например, некоторые осы очень склонны к алкоголю, и если им удается его достать (главным образом из подвергшихся брожению продуктов), то они напиваются допьяна. Они сосут его до тех пор, пока не приходят в состояние оцепенения, а когда очнутся, то настолько энергично пытаются опохмелиться, что забывают о необходимости найти гнездо чужой осы, чтобы там отложить свои яички.
Совершая зигзаги по пути эволюции животного мира, мы обнаруживаем, что наиболее развитые существа — наиболее надежные родители. Но есть и исключения: змеи более высоко развиты по сравнению с рыбами, однако в противоположность самцу рыбы колюшки, который так самоотверженно ухаживает за мальками, змеи-самцы полностью игнорируют свое потомство, да и большинство змей-самок относится к нему с полным безразличием. Некоторые виды змей откладывают свои яйца в землю, в расщелины между камнями или в кучи преющего мусора, в которых температура возрастает по мере гниения. Есть живородящие змеи, но их новорожденные уползают сразу же, как только покинут тело матери.
Среди рептилий исключение в своем отношении к потомству составляет питон. Самка этого чудовищного животного достигает в длину тридцати футов (около девяти метров) и обладает силой, способной раздавить быка. И вот эта громадина свертывается в кольца, клубком укладывается поверх отложенных ею яиц и принимается их высиживать. Она лежит неподвижно и не покидает своей кладки, даже чтобы поесть. В течение этого времени температура животного поднимается выше температуры окружающей среды. Каким образом это достигается — неизвестно, так как никакой другой вид змей такой способностью не обладает. Самка питона высиживает от тридцати до сорока яиц, после чего молодняк еще некоторое время находится под защитой змеи-матери.
Интересно было бы узнать, почему большинство змей безразлично относится к своему потомству. Одним из объяснений может быть то, что змеиные отпрыски способны с первого часа существования постоять за себя. Ну, а если бы змеи-родители были более внимательны, не расплодилось бы на земле чересчур много змей? Может быть, природа поддерживает численность змеиного населения на таком уровне, который не нарушает равновесия в мире фауны? Ведь у змей не так уж много врагов, способных выполнить эту функцию.
Самые замечательные родители в животном мире — птицы. Каждому ребенку принято сообщать, что птица-мама и птица-папа кормят своих птенцов червяками до тех пор, пока птенцы не научатся летать, и в один прекрасный день птенца «выталкивают из гнезда».
Птицы-родители вплоть до самого последнего времени изображались образцами благородства, и я думаю, что наши юные слушатели зачастую подозревают, что эти рассказы служат лишь для того, чтобы завоевать у детей признание бескорыстных родительских достоинств. Но если это так, то результаты могут быть противоположными: ведь выталкивание птенцов из гнезда вряд ли вызовет симпатию.
Но откуда же появилась версия, будто всех птенцов выталкивают из гнезд? Быть может, она возникла как подсознательное родительское желание — нормальная реакция на часто раздражающее детское поведение? Однако только единственная из известных мне птиц изгоняет не расположенных к полету птенцов — это странствующий альбатрос — самая крупная птица в мире с размахом крыльев до двенадцати футов (около 3,7 метра). Птенец-альбатрос вскармливается жирным веществом из полупе-реваренной пищи родителей, и этот единственный отпрыск (а в каждом сезоне рождается только один птенец) становится очень толстым. Он может стать таким тяжелым, что не сумеет летать, однако же этого не случается. Родители покидают птенца на четыре месяца, оставляя его в гнезде в одиночестве, во время которого он принимает невероятно жалкий вид. Такой метод «лечения» задерживает психическое развитие птенца, и, когда родители возвращаются, он не желает расставаться с гнездом. И вот тут родители его выгоняют, после чего он уже проводит все время в их обществе, плавая в океане и обучаясь ловить рыбу.
Большинство птиц-родителей тратит огромную часть жизненной энергии на воспитание потомства. Зачастую они отдают потомству и свою жизнь. Многие птицы, выращенные в неволе и поэтому не подвергавшиеся естественным опасностям, живут десять и более лет, а крупные птицы — значительно больше. В естественных условиях мелкие птицы редко живут больше года или двух. Отчеты по кольцеванию птиц показывают, что средний возраст погибающих английских дроздов — 13,3 месяца; они прожили ровно столько времени, сколько было нужно, чтобы дать жизнь одному летнему поколению.
Продолжительность жизни многих птиц была хорошо изучена, и теперь нам известно, что в естественных условиях птицы живут лишь незначительную часть возможного для них жизненного срока. Конечно, бывают и исключения. Все, кто устраивает дуплянки, знают, что одни и те же птицы прилетают иногда и на следующий год. Именно эта человеческая благожелательность служит одной из причин, спасающих птиц от преждевременной смерти.
Почему же столько птиц гибнет после достижения зрелости? Главные причины—неблагоприятная погода, болезни (кстати, их не так уж много!), хищники и голод. Размер потерь зависит от состояния птиц. Очень характерно, что значительная часть птиц гибнет в конце первого сезона размножения, когда усилия вырастить первое поколение превышают физические возможности родителей. И в этом нет ничего удивительного! В первые дни своей жизни птенец развивается очень интенсивно, и корм, который он ежедневно потребляет, превышает его собственный вес. По мере роста птенца эта пропорция уменьшается, но в течение тех двух недель, когда птенцы сидят в гнезде, они получают дневной рацион, составляющий примерно половину их собственного веса. А если в выводке четыре, пять, шесть или более птенцов, то количество потребляемого ими корма невероятно велико.
Пищей для птенцов служат насекомые (их в начале сезона гнездования поймать нетрудно, так как в это время они представляют собой малоподвижные личинки или гусеницы), а также слизни. Впоследствии, когда личинки превратятся в летающих насекомых, их объем уменьшится, и поэтому их нужно будет гораздо больше, чтобы наполнить желудки птенцов. Птицы, для которых насекомые служат привычной пищей, например стрижи и ласточки, обладают отличным умением ловить свою добычу, но ведь множество птиц питается семенами, и их они находят в избытке в соответствующих местах. Но какие сложности возникают перед птицами-семеноедами, когда им надо ловить для своих птенцов быстро двигающихся насекомых! Каждое утро они оставляют гнездо с широко раскрытыми прожорливыми ртами, и, чтобы их наполнить, родителям нужно безостановочно разыскивать добычу, которая и сама проворно рыщет в поисках корма.
Воробьи, гнездящиеся в Канаде, выводят по шесть птенцов. Пользуясь тем, что светлое время летних дней в тех местах очень продолжительно, они летают за кормом с трех часов утра до десяти вечера. Голубые синицы — маленькие птички, родственные гаичкам,— весят во взрослом состоянии пол-унции (около четырнадцати граммов), и вот такая пара крошек совершает в день до четырехсот семидесяти пяти вылетов, чтобы накормить своих птенцов.
Тщательные подсчеты показали, что певчий дрозд ловит десять тысяч восемьдесят личинок и взрослых насекомых в месяц, то есть в среднем триста тридцать шесть штук в день. Парочка английских зарянок, гнездившихся возле Оксфорда, еще более активна. От рассвета до захода солнца они возвращаются к птенцам по двадцать девять раз в час и каждый раз приносят по две-три гусеницы. Было подсчитано, что в день они вылавливают до тысячи гусениц.
Мы ведем разговор о птицах-родителях, создающих одну семью за летний период, но есть птицы, у которых бывает два и даже три выводка, причем иногда кормление птенцов второго выводка начинается до того, как первый выпорхнет на волю. Обычно самка вьет второе гнездо и откладывает в него яйца. Самец же несет свою ответственность за судьбу первого выводка, и, кроме того, как только новые птенцы появляются на свет, он помогает самке прокормить их. И даже тогда, когда птенцы подрастают, он не выталкивает их из гнезда.
Эдвин Уэй Тиль высказал интересное предположение: может быть, хлопанье крыльями, которое производит птенец, просящий пищи, как бы автоматически приподнимает его, особенно если это хлопанье производится на краю гнезда, где размах крыльев может быть шире. Совершенно неожиданно этот птенец может оказаться в воздухе, и тут он обнаруживает свою способность летать. После этого птенец уже редко возвращается в гнездо. Если бы он и пожелал вернуться, а одновременно этого пожелали бы и остальные птенцы в гнезде, то задача кормления была бы Упрощена, но птицы-родители продолжают искать пищу для своих вылетевших из гнезда птенцов еще в течение двух с половиной — пяти недель, хотя физическое состояние птенцов позволяет им заботиться о себе самим. Сказанное относится к птицам тех видов, которые гнездуются в наших садах. По-видимому, этот срок необходим, чтобы обучить птенцов находить корм разными способами.
Насекомоядные птицы, например ласточки и стрижи, кормят своих птенцов в течение некоторого времени прямо в воздухе, передавая пищу из клюва в клюв (при этом они хлопают крыльями). Несколько позднее птицы-родители начинают сбрасывать кусочки пищи на лету, и это приучает птенцов к прицельности полета и умению схватывать добычу, а также к развитию скорости. Все это понадобится им при погоне за быстро мчащейся и ускользающей добычей.
Птицы, находящие себе корм на земле, не нуждаются в столь тщательном развитии мускульной силы. Ведь процесс клевания гораздо проще и представляет собой врожденное свойство. Однако даже зерноядные птицы нуждаются в обучении. Прежде всего они должны знать, что можно потреблять в пищу. Пока длится обучение, птицы-родители приносят им пищу, но количество ее с каждым днем уменьшается. Так продолжается примерно до девятнадцатого дня (считая с момента ухода из гнезда), когда птенец должен уже уметь самостоятельно добывать не менее половины потребной ему пищи. С этого дня внимание родителей к птенцу резко снижается. Они все еще сопровождают его, но найденный ими корм съедают сами. Это вызывает протесты со стороны птенца, но птицы-родители не из тех, кто позволяет детям одурачивать себя. В свое время птенцы получили достаточно пищи, и многие из них весят значительно больше, чем их родители. Теперь они отлично смогут выдержать и некоторую нехватку корма.
В прошлом году у зарянок, которые гнездились на моем клене, один из птенцов был более требователен, чем трое остальных. Он получал большую порцию, а потому вырос огромным и толстым и, конечно, испорченным. Я очень симпатизировала его родителям и ради них садилась под этим деревом у ручья. Наступило время, когда птенец-переросток мог бы и сам позаботиться о себе, но он усаживался на ветку клена и громко выражал свое возмущение. Обе зарянки неожиданно быстро покинули это место, и я твердо знала почему.
Ко времени отлета зарянок толстый птенец выглядел каким-то запущенным и, конечно, был не в состоянии отразить врага или выдержать непогоду. Посмотрев на него, можно было понять, почему жизнь птиц ограничивается только десятой частью отпущенного им жизненного срока.
Среди биологов нет единого мнения о том, чему должно обучаться молодое животное. Общеизвестно, что некоторым формам поведения обучаться не нужно, так как это врожденные формы, но кое-какие элементы поведения должны быть приобретены. Отсюда возникает вопрос: является ли стремление родителей обучать своих детей намеренным? В некоторых случаях такое стремление кажется бесспорным, его можно наблюдать даже у таких примитивных существ, как птицы.
Уильям Р. Пайкрэфт описал ряд приемов преподавания у животных. Он рассматривает в качестве примера прямого обучения поведение самки-чомги, когда она, выведя своих птенцов на воду, учит их ловить рыбу. Пойманную ею рыбу она бросает перед птенцами, и если они не кидаются за добычей, то она дает рыбе возможность отплыть на некоторое расстояние, вторично ее ловит и снова бросает перед птенцами. Она повторяет урок до тех пор, пока ученики не начинают понимать, что они должны преследовать уплывающую рыбу.
Орнитолог Г. Б. Макферсон на протяжении нескольких недель наблюдал, как беркуты обучали своего птенца разрывать добычу на части. Первоначально родители-беркуты давали птенцу только печень зайца, кролика и птиц, которых они приносили к гнезду. Несколько позднее родители стали сами поедать все части добычи, кроме печени. Они оставляли ее внутри скелета, и птенец должен был извлечь ее оттуда сам.
Спустя несколько дней самка беркута принесла целую ножку кролика и положила ее перед птенцом. Несмотря на голод, он с удивлением посмотрел на принесенную добычу. Тогда мать, проявляя явные признаки нетерпения, оторвала от ноги кусок мяса, съела его и улетела, забрав с собой остатки. Вскоре она принесла другую ногу кролика, которую птенец проглотил со всеми косточками. Таким образом мать преподала выразительный урок — показала, что надо делать с кроличьей ногой. Но ученик не понял урока, и она лишила его добычи. Вот тогда-то учение пошло впрок. Подобным образом обучают свое потомство многие птицы.
Млекопитающие тоже нуждаются в обучении. И хотя все вопросы питания для новорожденного решает материнское молоко, условия жизни, с которыми встречается подрастающее поколение этих животных, значительно сложнее, чем у большинства птиц. Жизнь млекопитающего более разнообразна, в ней происходит много непредвиденных событий, и часто животные встречаются с новыми явлениями, на которые еще нет врожденных реакций. У птиц небо и деревья остаются такими же, а млекопитающие должны приспосабливаться к контактам с человеком, ружьями, автомобилями и бульдозерами.
В местах, где обитают млекопитающие (например, медведица со своими медвежатами), количество корма гораздо больше, чем в местах гнездования птиц. Там молодое животное в силу врожденных импульсов откроет для себя некоторые виды опасностей да и удовольствий. Но многие навыки должны быть переданы одним поколением другому.
Подобно тому как человеческие навыки создают культуру, так и у животных формируется «культура», передача которой идет теми же путями, что и у человека, то есть путем демонстрации примеров, сочетающейся с руководством со стороны родителей. Все имеющие голос животные воспроизводят звуки, которые означают «нет» и «правильно», а также «остерегайся», причем передача этих звуков сопровождается позой, жестом или действием. Несомненно, что многое познается молодым животным в результате длительного и тесного общения с матерью, а иногда и с отцом.
Молодняк млекопитающих взрослеет медленно, часто молодые животные в течение нескольких лет живут в обществе взрослых, не будучи полноправными членами этого общества. Тут они учатся общественным взаимоотношениям — дружественным и всем иным. Они неоднократно наблюдают, как нужно действовать в той или иной ситуации, и усваивают во всех деталях манеры поведения взрослых. В дальнейшем они передадут эти шаблоны поведения своим детям.
Некоторые млекопитающие рождаются без необходимых навыков. Детеныш морского котика не умеет плавать до тех пор, пока мать не научит его этому. Когда выращенную людьми избалованную львицу Эльзу выпустили на волю, у нее не было инстинкта к самостоятельному добыванию пищи. Она погибла бы от голода, если бы ее друзья люди не обучили ее тому, чему она в нормальных условиях научилась бы от своих родителей. Практически львята никогда не обучаются всем приемам охоты до тех пор, пока, будучи почти взрослыми, не начинают сопровождать родителей на охоте.
Может быть, млекопитающие-родители и находят это длительное совместное пребывание утомительным (самка гризли кормят своих детенышей до четырехлетнего возраста), но они не покидают свое потомство до тех пор, пока оно полностью не обучится всему, что, сообразно его виду, ему придется делать в самостоятельной жизни.
Какие навыки образуют «культуру» животных, в значительной мере зависит от того, где животные обитают. Как бы резко ни различались специфические условия окружения, будь то под землей, на ее поверхности, над ней и даже далеко от нее, юное животное должно обучиться, как лучше всего приспособиться к этой среде.
Среди естественных мест обитания вряд ли найдется более своеобразное место, чем заросли ламинарии, ставшие домом для морской выдры-калана. Когда раскаленное солнце сползает за горизонт и последние лучи серебряного света тают в расплавленном олове океанских вод, когда день уже совсем на исходе, находящийся в лапах своей матери детеныш морской выдры начинает в очередной раз заучивать урок — как полагается укладываться на ночь.
В часы сумерек морская выдра лежит неподвижно на спине в зарослях ламинарии, а ее детеныш покоится у нее на груди. Тесно прижав к себе единственного отпрыска, выдра тщательно укутывается листьями гигантской водоросли, достигающими поверхности воды и представляющими собой как бы плоскую крону деревьев, стволы которых (в данном случае — черешки) врастают в песок на глубину двадцать — двадцать пять метров. Когда ночью могучие океанские волны коснутся этих мест, листья растений, окутывающие мать и детеныша, не дадут им унести животных с собой, и они будут спать в полной безопасности, убаюканные зыбью океана. Рядом с ними проведут такую же безмятежную ночь их друзья — целое стадо морских выдр, обитательниц той же заросли ламинарии.
 Лабиринт растений образует насыщенный водой остров, куда животные могут свободно вплыть и откуда они могут выплыть. Лавируя среди черенков, они достигают океанского дна, поросшего молодыми и нежными растениями. Много-много раз мать будет брать с собой детеныша, крепко удерживая его одной передней лапой и передвигаясь за счет сильных перепончатых задних лап. На дне они найдут морских ежей, крабов и моллюсков, которые станут привычной пищей для детеныша, если он уже перестал быть сосунком. Интересно наблюдать, как выдра вскрывает раковину или панцирь: подняв раковину на поверхность моря, она кладет себе на грудь принесенный ею плоский камень, затем поднимает раковину высоко над головой и со всей силой ударяет ее о камень. Иногда ей приходится по нескольку раз повторять удар, но в конце концов раковина бывает разбита, а ее содержимое съедено. Детеныш еще не в силах разбить раковину, но он по крайней мере наглядно обучается тому, как это делается.
В зарослях ламинарии встречаются непроходимые чащи, и выдры их ценят особо как хорошие укрытия. После того как морских выдр перестал истреблять человек, их худшими врагами остались зубатые киты — косатки. Детенышу не нужно долго объяснять, что косатки представляют опасность. Он это сразу понимает по испугу матери, и соответственно этому его врожденная осторожность усиливается.
Морские выдры ведут за косатками постоянное наблюдение: они внимательно следят за появлением черных полос хищников, при прохождении которых вода ритмически колышется. Когда косатки приближаются, морские выдры мгновенно прекращают свои любимые и привычные игры и кувыркания и сразу же становятся похожими на плавающие в зарослях ламинарий обломки деревьев Впрочем, выдры всегда напоминают колоды — они несколько коротковаты, около метра в длину, туловища их округлой формы, а цвет шерсти совсем как пропитанное водой бревно.
Казалось бы, что рожденный в воде детеныш должен в силу инстинкта уметь плавать, но он не плавает или во всяком случае не хочет плавать. Поскольку это так, выдра-мать начинает его обучать. Она держит спящего детеныша у себя на груди и медленно погружается в воду, а он остается на плаву. Конечно, мать находится совсем рядом, и, не нарушая тишины даже малейшим всплеском воды, она ждет, пока он проснется. Тогда она сразу подплывает, кладет его себе на грудь, кормит его, чисто вылизывает, не оставляя в его густой и пышной шерстке ни единого спутанного волоска. Да и сама она на редкость чистоплотна — не менее двух-трех раз в день она чистит свою мягкую глянцевитую шубку. Однако детеныша она моет и холит более тщательно.
Мать учит его играм и всегда берет с собой, если отплывает дальше от зарослей ламинарии. Удерживая его на груди, она плывет вперед, продвигаясь за счет ударов одной или обеих задних лап, а иногда гребя только хвостом. Детеныш любит такие путешествия, хотя именно во время их ему приходится совершенствовать свое умение плавать мордочкой книзу и учиться нырять под волну. Во время этих уроков мать опускает его в правильном положении в воду, а сама заплывает чуть-чуть вперед. Малыш пытается угнаться за ней, но движение вперед у него пока не получается — он только шлепает лапами по воде и, придя в отчаяние, начинает жалобно пищать. Тогда мать подплывает к нему, кружит в непосредственной близости, потом снова отдаляется и ласковым голосом уговаривает следовать за ней. Детеныш делает новую попытку и снова терпит неудачу. Он становится очень жалким.
Понадобится много уроков, прежде чем молодой зверек научится хорошо плавать, но, даже одолев эту премудрость, он еще не сможет нырять, и этому его тоже научит мать. Как известно, все приходит не сразу, а тут надо обождать, когда его спинные мускулы окрепнут настолько, что он сможет задними лапами сильно ударять по воде.
А пока придется учиться разным разностям и совершать неожиданные открытия. Например, обнаружить, что взрослые выдры зачастую отбирают друг у друга пищу. Вот, к примеру, одна из них ест краба, она занялась его клешнями, а в это время другая подплыла и схватила туловище краба, лежавшее у первой на груди. Похитительница даже не потрудилась отплыть со своей добычей, она лишь перевернулась на спину и тут же принялась есть похищенное.
Но была ли эта выдра цохитительницей? Может быть, ей по какому-то праву причитается доля добычи? По-видимому, этой вполне почтенной выдре полагалось таким путем добывать себе пропитание, так как она была вожаком стада. А две другие выдры, поступавшие точно так же, как вожак, были важными особами: они стояли в карауле, когда все остальные отдыхали.
Выдра-отец тоже хорошо известен детенышу: он почти все свое время проводит возле матери. Он не оказывает малышу ни малейшего внимания, но и не обижает его.
[К началу]
|
«— Жмите
НА попугаев, и окажитесь НАВЕРХУ —»
