Шестьдесят пятый - шестьдесят шестые годы для меня были самые трагические. За эти два года я похоронил самых дорогих для меня людей. Это в апреле шестьдесят пятого года похоронил бабу Лиду - тещину мать, тринадцатого декабря, того же года - папу, шестого марта шестьдесят шестого года - сестру Аганю, в мае этого же года - любимую дочку Светочку. Эти потери пережить было очень нелегко, тем более, что добавилась еще одна проблема: как быть с детьми-сиротами, которые остались без родителей. И тут я лично благодарен сватам Моноелу Леонтичу и Арине Зеновьевне. Они решили не делить детей, а воспитывать всех вместе. Сват Моноело Леонтич сказал нам с мамой, тогда так: «Пока я жив, внуков воспитаю, и никому не отдам». И он свою миссию выполнил с честью, несмотря на то, что потерял любимого сына Сиверьяна, дочь Феню, сына Алексея, дочь Марию, не всегда гладко сказывалось в жизни и у Евдокии и маленькой Фенички, а в семидесятых годах он похоронил свою любимую жену Арину Зеновеевну. Но он не сломился перед всеми этими трагедиями, все пережил - внуков не бросил, поднял их на ноги, как мог дал им образование, выдал замуж первую внучку Васеню и поводился с правнуками.
   Возраст у сватов, когда умерла Аганя, был уже за шестьдесят лет, а Моноело Леонтич, к тому же еще инвалид Великой Отечественной войны. Моноело Леонтич и Арина Зеновеевна сильно любили своего первого сына. Еще в армии Сиверьян сменил свое имя на Сергей, но сваться Арина Зеновеевна так и звала его Сиверьянушкой. Когда у сватов не получилось то, как они хотели взять в снохи девушку-кержачку, то понаблюдав за Аганей, за ее манерами (как она относилась к ним, как жила с Сиверьяном), и они поняли, что их сын не ошибся в выборе жены, и от души полюбили Аганю. Когда живой еще был папа, а Аганя лежала в постели не вставая, то они с Моноелом Лентичем каждое утро и вечер встречались у Агани в доме. Управятся по хозяйству, особенно вечером, посидят у кровати возле Агани, а потом идут к папе. Мама нальет им по стаканчику браги, они выпьют, посидят, поговорят, потом папа идет провожать свата. Приходят к свату, там сватья Арина Зеновеевна лезет на печку, достает браги, угощает их, тогда сват идет провожать папу домой и так до трех-четырех часов провожают друг друга, а на следующий вечер после того, как они встречаются у Агани, снова ходят по гостям друг к другу и так всю зиму шестьдесят четвертого-шестьдесят пятого годов, а в декабре папы не стало. Поэтому, хочу повториться еще раз, что я очень благодарен сватам Моноелу Леонтичу и Арине Зеновеевне за воспитание внуков - моих дорогих племяников-сирот. Так пусть им вечно будет земля пухом.
   Кто такие дети-сироты Фефеловы в настоящее время?
   Старшая дочь Васса Сиверьяновна, окончив школу, поступила в Барнаульское педагогическое училище и после его окончания уехала в Зыряновск к дедушке с бабушкой - они уже в то время жили там, и много лет проработала учительницей начальных классов, воспитателем детского сада. Вышла замуж, родила и воспитала трех сыновей, стала бабушкой. С ее мужем Виктором я не знаком, но кто его видел, говорят что Виктор сильно походит на тестя. Васеня, как бы в память своего отца выбрала этого мужа. Васеня с Виктором долго прожили в Зыряновске, а в девяностых годах переехали на восток в Хабаровский край. Письма писать ленится, да и я в этом роде стал ленив, получу, отвечу сразу, а чтобы так писать не получается.
   Вторая дочь Дуся - после школы поступила в кулинарный техникум в Барнауле и после его окончания также уехала в Зыряновск. Но долго там жить не стала, решила испытать себя на прочность и поехала на север в город Салехард к тетке Марии - в то время она еще была жива. И вот уже более двадцати лет живет на севере: воспитала сына Ивана, но в восемнадцать его лет потеряла. В девяносто восьмом году произошел трагический случай: Иван утонул в озере в городе Тюмене. Учился он в Тюменском сельскохозяйственном институте. С сыном ей не повезло. Не могу сказать, где и когда она выучилась на цирюльника, но стала классным специалистом своего дела. В это не легкое время стала предпринимателем. Выкупила парикмахерскую и устроила из него салон красоты. Каждый год на своей машине своим ходом ездили отдыхать на Черное море. Пока с севера не собираются уезжать.
   Сын Агани и Сиверьяна Кирилл после школы в Зыряновске решил стать шофером. Достигнув призывного возраста, ушел в армию. Где он служил, сейчас я не помню, переписывались не долго, но после окончания службы он оказался в Хабаровске.
   После школы сын Фефеловых Иван поступил в Северное мореходное училище. Окончив его, он не стал моряком, а уехал к брату Кириллу в Хабаровск. Там он выучился на шофера и вместе с Кириллом они работали таксистами. Вскоре оба женились на Галинах, растили по сыну и дочери. Из Хабаровска они вскоре переехали в Зыряновск, но и там долго не жили, уехали к сестре Дусе в Салехард. Работали здесь шоферами, числились на хорошем счету, имели свои квартиры и жили, по их словам, неплохо. У каждого свои машины, так же как и Дуся, все вместе с семьями летом ездили отдыхать на своих машинах на Черное море. Не раз приезжали и к нам на Алтай, на свою Родину, ездили проведывать родителей. Казалось бы, что удерживало этих сирот - моих племянников, от неправильного выбора жизненного пути. И что могли бы сделать уже семидесятилетние старики, сваты Моноело Леонтич и Арина Зеновеевна, случилось непредвиденное. Да и мы с братом Максимом тоже были бы бессильны, так как жили друг от друга далеко. Но племянники не выбрали этот сомнительный путь. Какие-то первоначальные твердые истоки воспитания Васене, Дусе, Кириллу, все же получили от своих родителей, а потом и дедушки с бабушкой, неграмотные совершенно люди, довоспитывали их и тянули к этому правильному жизненному выбору. Но среди сирот Фефеловых произошла еще одна трагическая потеря - в марте девяносто девятого года умер Кирилл Сиверьянович в возрасте сорока пяти лет. Я не знаю причину заболевания, но как сообщила Дуся, ему была в девяносто восьмом году сделана операция головного мозга. Случай очень неприятный, но жизнь есть жизнь, и надо ее продолжать, и я надеюсь, что Васеня, Дуся, Иван продолжат свою жизнь в полном здравии, воспитают своих детей и внуков, как воспитывали Вас в начале Ваши родители, потом дедушка Моноело Леонтич и бабушка Арина Деновеевна, дорогие мои племянники Васеня, Дуся, и Ванюшка.
   Брат Максим свою трудовую деятельность начал в тринадцать с половиной лет в сороковом году. По приезду в Ивановку папа отправился в Бащелак, устроил их с Аганей в школу, но Максим долго не проучился и бросил школу. Ему почему-то плохо давалась учеба, но не потому, что он не только не хотел учиться, а просто не шло ученье. Учителя в Курской сделали ему документы об окончании четырех классов и здесь в Бащелаке он пошел в пятый класс, но практически ничего не знал, чтобы не терять время, бросил учебу и пошел работать в колхоз.
   В колхозе, вместе с будущим зятем Фефеловым Сиверьяном, они обучали молодых быков, жеребят. Так началась его трудовая биография, длившаяся до начала Великой Отечественной войны. В сорок первом году, когда стали призывать мужиков на фронт, за ними, молодыми, стали закреплять лошадей. Парни становились самостоятельными мужчинами, на плечи которых ложилась вся тяжесть колхозного производства. Изнурительный повседневный труд неокрепших тогда юнцов, с которых был жесткий спрос за колхозные дела, за дальнейшее его развитие. В годы войны колхоз не просто должен был просуществовать, но и продвигаться вперед, развиваться по всем показателям.
   Председатель колхоза Шестаков Иван Алексеевич был не особо талантлив в этом отношении, но измываться над колхозниками мог хорошо. Первоначально Максиму вроде бы повезло в том плане, что дружил с сыном председателя колхоза - Агеем Шестаковым. Весной они ходили за плугом, пахали землю, летом косили сено, осенью на этих же переоборудованных косилках жали хлеб, зимой молотили, и так круглый год. Зимой сорок третьего года в семнадцать лет Максима хотели забрать на фронт. Их вместе со Смолиным, тоже Максимом, увезли в Омск. Пройдя там комиссию, Смолин Максим сразу же ушел на фронт, а мой брат Максим вернулся домой и снова начал работать в колхозе.
   И вот однажды летом, в один прекрасный день, Максим покинул колхоз и вернулся в Курскую Петропавловского района. Конечно, по законам военного времени его могли бы и наказать за то, что он покинул работу, но этого не произошло. А покинуть колхоз его вынудили следующие обстоятельства. Втроем, Агей, Максим и с ними еще косильщица девушка Ольга Кокорина, они приехали на стан на обед и поточить пилы. Опустив лошадей, пошли к бригаде и услышали шум: бригадир ругался с поварихой, которая оправдывалась перед ним и метальщиками за то, что сварила лапшу без мяса. Вернее мясо она сварила якобы порциями и выложила в таз, оставив его у котла, а сама пошла в дом за лапшой. Когда она вернулась, засыпала лапшу в котел, открыла таз, а мяса в тазу не оказалось. И она якобы видела, как от котла уходил Шумов Максим с горячим мясом, сложив его в штаны. Не разобравшись в сути дела, рабочие накинулись на Максима, назвав его вором и чуть было не избили. Агей с Ольгой пытались им доказать, что Максим никуда не отлучался и вместе с ними косил, но повариху убедить не смогли. Максим не долго думая пошел, поймал своего коня, приехал домой, переоделся в чистое, поел немного и собрался идти из дома. Аганя его спросила, что натворил и куда собрался уходить, но он ответил, что мол не беспокойся, я ничего в колхозе не натворил, а ухожу к сестре Фекле в Курскую. По дороге он встретился с мамой, она была в гостях у Феклы и шла домой. Под Калинихой они встретились. Мама пыталась отговорить его, чтобы он вернулся домой, говорила, что там, у Феклы, ему жить будет нелегко, так как сваты не очень-то будут рады его возвращению, но Максим настоял на своем, сказав, что жить будет на квартире и станет работать в колхозе. Так они расстались и Максим пошел в Курскую, а мама, заплакав, пошла домой. Прожил Максим в Курской два года, он действительно жил на квартире у тети Поли Резниковой, зимой подшивал валенки, ремонтировал сапоги, а летом работал в кузнице с дядей Павлом - хозяином у кого жил. И так два года зарабатывал себе на жизнь, на пропитание. В мае сорок пятого года папа пришел с фронта домой, а к осени вернулся и Максим домой.
   За два года в колхозе многое изменилось, да и Максим уже был взрослым юношей, поэтому отношение к нему стало совершенно другим. А та повариха, а она тоже была молодая девушка, Тюменцева Мария, знала, что Максим не брал мясо, а украла она его сама, извинялась потом перед Максимом за то, что нанесла ему такое оскорбление. А в конце пятидесятых годов была его любовницей, когда он приезжал один в гости к родителям.
   Максим снова стал работать в колхозе на лошадях. Приглядевшись к Максиму поближе, Трофим Макарыч, председатель колхоза, стал его к себе приближать и Максим стал, как бы личным кучером председателя колхоза, он поставил Максима ухаживать за племянными жеребцами и его лошадьми, а если ехал по делам в Барнаул или Алейск, то обязательно кучером брал его.
   Осенью сорок шестого года, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении тружеников тыла за Победу над Германией в годы Великой Отечественной войны сорок первого - сорок пятого годов», и среди награжденных колхозников этой высокой правительственной наградой был удостоен и Максим. Трофим Макарыч по достоинству оценил его труд, предоставив его к этой награде.
   В ноябре сорок шестого года Максим скоропостижно надумал жениться. Это был праздник - седьмое ноября, все село гуляло и вот его другу - Петру Афанасьевичу Шипулину, пришла идея женить Максима, что он и сделал. В Куранихе в леспромхозе у Петра Афанасьевича была знакомая девушка и вот, уговорив папу с мамой, он в качестве свата поехал с Максимом и мамой за невестой. Вскоре они приехали вчетвером и привезли невесту. Погуляли вечер хорошо, допьяна напоили невесту, так как забрали ее с лесоповала, и она практически была голодной, но правда, все обошлось хорошо. На завтра все приступили к работе, а через неделю и невеста пошла работать на склад подрабатывать семена. Казалось, что все будет хорошо, но этого не произошло, Максиму не пришлось с Марией, так звали его жену, долго жить. Вскоре Максим собрался в дорогу. Они с Мельниковым Романом Ивановичем повезли сдавать государству хлеб в Усть-Калманку на элеватор. Маша рассказала Максиму, что в селе Троинка Усть-Калманского района живет ее мать с младшим братом, и просила заехать познакомиться и забрать ее кое-какие вещи. Для полного удостоверения она написала письмо. Максим с Романом действительно заехали еще на первом пути к теще ночевать. Теща, со слов Максима, встретила их неплохо, переночевали, а когда утром начали собираться ехать дальше, Роман Иванович обнаружил, что у него в мешке не хватает хлеба. Об этом он сказал Максиму. Теща в это время ушла на работу, а Максим под видом того, что якобы Маша просила забрать еще какие-то фотографии, спросил у своего шурина, где они лежат. Паренек сказал ему посмотреть на полках. Максим полез на полку и увидел там хлеб Романа Ивановича. Забирать он хлеб не стал, так как им хватало, и они уехали. На обратном пути из Усть-Калманки они заезжать не стали, а приехав домой, об этом он рассказал маме и попросил ее испечь хлеб, чтобы отдать Роману Ивановичу.
   Конечно, это были послевоенные годы и не все еще колхозы и совхозы жили в достатке и были рентабельны, чтобы больше давать хлеба на трудодни своим колхозникам. Голод брал свое и люди шли на крайние меры - воровали у другого, но в данной ситуации теща обворовала зятя. Максиму это не понравилось. Теперь ему нужен был еще один предлог, чтобы разойтись с Машей, и он его вскоре нашел.
   В январе сорок седьмого Максима положили в Чарышскую районную больницу на операцию. После операции он написал письмо Маше, в котором просил ее, до его приезда, уйти из дома и, что дальше жить он с ней не намерен. В этом письме он и упомянул о том, что теща опозорила его, обокрав напарника. Для Маши было это неприятно, она уже обжилась в нашей семье, помогала мне, как могла в учебе и мы с ней даже сдружились, а что поделаешь, выполнять просьбу надо. И она ушла в начале на квартиру, а через два дня снова вернулась в Кураниху в леспромхоз.
   Максим, вернувшись после операции домой, через некоторое время снова объявил решение о женитьбе, убедив родителей в том, что его в армию не возьмут. Он надеялся на то, коль его в сорок третьем году не взяли на фронт, а сейчас, то есть в сорок седьмом году, ему сделали операцию, то наверняка к службе в советской армии будет непригоден. И его действительно не брали еще два года, что дало повод для женитьбы.
   На этот раз все было как положено, невесту себе выбрал сам, правда, дружить с ней он не дружил, видеть ее видел. И она ему очень понравилась. Да и наши родители знали родителей невесты, поэтому и порешили папа с мамой его женить. Однажды вечером родители и Максим поехали в Бащелак сватать невесту безо всякого объявления родителям невесты. Сватовство длилось очень долго, невеста была упорной, и тем более, что у нее уже был жених. А этот незнакомый парень, хотя Максим и понравился ей, но все же как-то было не по себе. И все же под утро, как говорили раньше - к первым петухам, невеста была высватана. Обговорив все детали о свадьбе и назначив дату, сваты собрались ехать домой. Максим вышел готовить лошадь и увидел, что у лошади обрезан хвост под самую репису. Конечно, он понял, кто это сделал, но ничего не сказал невесте, поехали домой. По дороге папа увидел, что лошадь без хвоста, немного посмеялись, что случилось, на этом все и закончилось.
   Утром Максим рассказал председателю колхоза о случившимся, тот не долго думая, позвонил своему коллеге, председателю колхоза имени Тельмана, что его племянник надсмеялся над лошадью и просил его наказать.
   Дядя не заставил себя долго ждать. Он тут же пошел к племяннику домой и отпорол его солдатским ремнем, несмотря на то, что племянник уже жених. Какой это был позор над животным, и он был вынужден это сделать.
   Через две недели состоялась свадьба. Первую неделю гуляли у жениха, а через неделю все поехали на отгулины к невесте и снова на неделю. И так началась семейная жизнь моего брата Максима с Надей, так звали его жену.
   Максим по прежнему ухаживал за жеребцом и был кучером у председателя колхоза. Правда, весной они вместе с Надей работали на заготовке леса. Так прошел год их совместной жизни, а первого декабря сорок восьмого года у Максима с Надей пополннилась семья - родился сын Петя - любимый внук деда Харитона и бабы Секлятиньи, а в феврале сорок девятого года Максима все же взяли в армию.
   Через год службы в Хабаровске Максим приехал в отпуск на десять дней. Естественно, что встреча была очень хорошей со стороны родителей и близких, но Надя встречала его как-то настороженно. В доме все собрались и ждали когда папа с Максимом подъедут из Чарыша. И когда они приехали, зашли в дом, Максим здороваясь со всеми, искал глазами Надю с сыном. Она в это время стояла за печкой, держа на руках Петю. Он подошел к ней, стал ее обнимать, но Петя его не пускает к матери.
   Я отвел коня на конюшню, прихожу домой - все уже сидели за столом. Я наблюдал, как Петя из-под мышки матери с боку, наблюдал за своим отцом, на руки к нему не шел.
   Отпуск у Максима проходил нормально, но в то время я почувствовал, что между Максимом и Надей начала натягиваться какая-то ниточка. Но какая она была, эта ниточка, пока было неизвестно. Надя вела себя как-то натянуто, на его предложения пойти в гости куда-нибудь она соглашалась с трудом, а если их приглашали в гости, то она там долго не задерживалась, звала его домой и из-за этого стала возникать какая-то ссора.
   Конечно, крупных ссор не произошло, тем более, что кончился отпуск и Максим уехал продолжать нести службу.
   Осенью пятидесятого года, получили письмо от него, где он пишет, что их часть расформировали и их роту перебрасывают на Сахалин. Через определенное время мы получили письмо уже с нового места его службы, с Сахалина. Максиму присвоили звание сержанта, он стал командиром взвода по хозяйственной части. Это была строительная часть и в его функции входило в основном обеспечение роты продуктами питания, уход за лошадьми и дисциплина во взводе.
   Окончив срочную службу, Максим заключил контракт еще на два года сверх срочной службы. Какую он в этом преследовал цель, сказать не могу, но по моему он дал повод Наде для размышления. Конечно, друзей и врагов было одинаково, что у Нади, что у Максима. И поэтому когда закончился контракт, он написал письмо нам и Наде. Нам писал, что домой он не вернется и уже заключил договор на два года работать в гражданке на шахте, и что нашел женщину, звать ее Вера, и что она ему не ровня - старше его. Но это не мешает их совместной жизни. И он остался на Сахалине и будет с ней жить. Наде написал письмо, что узнал о том, что она ему изменила, и простить ей он не может. И поэтому она должна покинуть родительский дом, что и произошло после этих писем. Это был сильный удар родителям, потому, что они очень уважали Надю и любили внука, и вот теперь с ними расстаются. И внук Петя для деда с бабой становится недоступным, такой внезапный удар был и для Нади. Она тоже сильно переживала. Кто мог подстроить ей такое - развести их с Максимом. Но она этого ничего не знала и ей пришлось смириться.
   Надя вернулась в Бащелак к своей матери, постепенно все забылось, а в марте пятьдесят пятого года вышла замуж за Сахарова Ивана. Это был день выборов в Верховный Совет и местные Советы депутатов трудящихся. Мы с Паной приехали голосовать, а потом поехали к ней на свадьбу. Я не могу сказать, любила ли Надя Максима, но потому, как она относилась к нам, было видно, что она переживала, что произошло. Но Сахарова Ивана она не любила, это точно, но деваться было некуда, хорошего парня и по любви она знала, что не найдет, так как на руках у нее был ребенок. А возраст ее - всего лишь двадцать шесть лет, и жить надо было продолжать. Вот поэтому она решилась на такой шаг и вышла за Ивана замуж.
   Когда у них появился совместный сын, через некоторое время Надя разошлись с Иваном, но потом снова они сошлись, и еще она родила четыре дочери.
   Ну, а что Максим? Он действительно сошелся с Верой, у ней тоже была дочь одиннадцати лет. Вера была старше Максима на пять лет. В пятьдесят пятом году, в конце мая, Максим с Верой приехали в гости. Жили они у нас почти два месяца и Максим поехал к Наде, хотел взять Петю, чтобы он с ним пожил на Ивановке, но Надя ему не дала. Единственное, что сделала - это дошли до универмага, где Максим одел Петю с ног до головы перед школой, а на Ивановку так и не отпустила. В то время у Нади был уже второй ребенок от Ивана, и Петя водился с ним. В конце июля Максим с Верой уехали, забрав с собой Пану.
   Они еще на два года заключили договор, и остались жить на Сахалине. И только в пятьдесят седьмом году выехали в город Артем, Приморского края, куда Максим и перевозил папу с мамой, и вместе с ними уехали и Пана с Николаем и дочкой Ирой.
   B Aртеме Максим начал болеть, а работал он на стройке. И поэтому они решили сменить местожительство, тем более, что через полгода папа с мамой вернулись обратно домой, а Пана с Николаем уехали в Тюменскую область. Продав дом, упоковав багаж, они выехали из Артема в Новосибирск, здесь оставили багаж и поехали в Бийск. Не найдя ничего подходящего в Бийске, они приехали к сестре Фекле в Курскую. Оставив Веру с дочкой Галей у Феклы, Максим поехал домой к родителям. Пробыв там неделю, он уговорил Надю, чтобы она отпустила Петю в Ивановку, пока он здесь, а затем молчком забрал его с собой. Правда, в Чарыше он зашел к судье, проконсультировался об этом, судья спросил Петю: «С кем хочешь жить?» Петя ответил, что с папой. На этом все и кончилось. И так с весны пятьдесят восьмого года Петя стал жить с отцом.
   Приехав в Курскую, они с Верой вскоре собрались и уехали в Новосибирск. Переадресовав багаж на Омск, поехали туда, к Вериной родне, но и там долго они не пробыли, съездили в Падун на родину Веры, вернулись обратно в Омск. А из Омска уехали в Казахстан, под Алма-Ата, где жил в то время Ашихмин Леонид с Ольгой - его подругой по работе в войну.
   Михаил с Леонидом пошел работать на строительство, но климатические условия им долго жить не позволили. Они с Верой начали часто болеть и вынуждены были покинуть Казахстан.
   Максим выехал оттуда один, чтобы найти работу, и только потом заберет семью.
   Осенью, в пятьдесят восьмом году, он снова приехал на Алтай в город Чесноковку (ныне Новоалтайск). Походив по городу, по базару, вскоре он познакомился с двумя мужчинами, которые помогли ему устроиться на работу, подыскать домик. И только тогда он вызвал Веру с детьми к себе. Мужчины эти были Володя Березиков со своей женой Аришей, а второй Константин Прокопьевич Федченко с женой Дарьей Григорьевной. Когда приехала Вера с детьми, они вскоре купили домик. Максим уже в это время работал на Алтайском вагоностроительном заводе, и у них началась новая жизнь на новом месте.
   Галя с Петей пошли учиться в школу, Максим работал, а в марте в пятьдесят девятом году и Вера пошла работать. В это время и я приехал к ним. Пожили они в этом домике около пяти лет, потом купили вторую половину и только тогда начали строить новый дом. Все это время они жили в старом доме. Максим заготовил полностью весь материал и весной шестьдесят третьего года начали строить новое жилье. Это был засыпной дом и построили они его под крышу почти за три недели.
   Что еще можно сказать о брате Максиме, как о человеке, проработавшем всю свою сознательную жизнь? В тринадцать лет он начал работать в колхозе, затем пять лет служба в армии в стройбате. Немного проработал на Сахалине на строительстве, на шахте, потом в Артеме и в Казахстане. И двадцать восемь с половиной лет - на Алтайском вагоностроительном заводе в обшивочном цехе. Где бы он не работал, он всегда относился к работе добросовестно, с большим энтузиазмом. Он добросовестно выполнял и общественную работу, много лет был членом цехового комитета профсоюза. Более пятнадцати лет к ряду был членом профкома завода. Более 10 лет не сходила его фотография с заводской Доски Почета. Он был уважаемым человеком в коллективе цеха, завода. Конечно, после такого труда он стал инвалидом - получил профессиональную болезнь. Недаром в народе говорят, что дураков работа любит. Я не отношу Максима к этой поговорке, но скажу одно - работать он умел, всегда вел за собой бригаду, в которой работал, за что всегда был в передовиках и в почете. В настоящее время, а точнее, с восемьдесят седьмого года, он на заслуженном отдыхе, является ветераном завода и труда. Его сын Петр Максимович достойно продолжает нести трудовую вахту на этом заводе вот уже более тридцати лет, которого также ценят на работе.
   Я не могу сейчас судить строго Максима за то, что он разошелся с Надей. Это их дело, их причины и вторгаться в чужую жизнь считаю никому не позволено. Правдоподобны эти причины или нет, но они до сих пор разбираются сами между собой. Я доволен тем, что сына они воспитали правильно: до десяти лет воспитывала Надя, а потом Максим.
   Не могу ничего плохого сказать и о Вере - третьей жены Максима, хотя у ней тоже есть свои капризы по отношению к нам, родственникам Максима. Максим с ней сошелся в пятьдесят четвертом году, и Петя ей достался в возрасте десяти лет, практически также, как и Максиму досталась ее дочь Галина, в десять лет тоже.
   Что можно сказать о Вере? Мне также мало известно, как они познакомились на Сахалине. Знаю лишь одно, что Вера работала заведующей пекарней в Паранайске, а Максим, когда служил в армии, каждый день приезжал к ней в пекарню - получал хлеб для своей роты солдат. Возможно, это знакомство и позволило Максиму быстро с ней сблизиться, и отторгнуть от себя Надю, так как Надя находилась на очень приличном расстоянии от них. Ну, как бы там ни было, факт свершился и Максим с Верой живут уже сорок с лишним лет. Лично я узнал более подробно Веру в пятьдесят девятом году, как приехал в Новоалтайск. И первые четыре месяца мне пришлось жить у них на квартире. За это время у нас были неприятности, но все это было по мелочам. И поэтому я просто не хочу обо всем этом вспоминать.
   По натуре Вера - трудолюбивая женщина, любит чистоту и порядок во всем, работала продавцом и успевала все делать дома по хозяйству. Если за кем-то заметила какие-либо неполадки, всегда выскажется прямо в глаза, за углом шептать не любит. Поэтому многие из родственников ее недолюбливали за это, но не могли понять того, что во многих вопросах были сами не правы. Если сказать в целом о Вере, то для Максима это был не сахар, но тем не менее, она его уважала и он у нее не ходил, как попало. Они и сейчас живут нормально, несмотря на то, что по хозяйству Вера уже практически ничего делать не может. Возникают у них между собой и определенные трения, теперь решили вспоминать свое прошлое, как они познакомились, поженились и стоило ли это делать в то время. Но жизнь основная прожита, остались только одни воспоминания.
   Заканчивая свой монолог о своих сестрах и брате, хочу отметить одно - как бы трудно не было, а им трудностей досталось сполна в те довоенные, а потом и военные и после военные годы, все они прожили нормальную жизнь, не сломались, не судились с государством, не запятнали честь и достоинство всего Шумовского рода. (Вера умерла в сентябре 2001 года).