«ФОНАРЬ МАЛЕНЬКОГО ЮНГИ»

(НАВРАТИЛ Ян)

Груженые баркасы приближались к берегу и пропадали из виду, словно под ними раскрывалась земля. За бухтой, в которой остановился караван, была еще одна бухта, а между ними — мыс, заросший густым высоким кустарником и деревьями. Почти весь мыс был покрыт водой, поэтому казалось, что баркасы каким-то таинственным образом исчезают в кустах. Именно в этой второй бухте и прятались рыбацкие баркасы. Без такого тайного пристанища трудно обойтись партизанам.

Здесь уже причалило несколько баркасов из тех, что стояли вокруг «Святого Геллерта». Они привезли солдат и железные бочки с керосином и мазутом. Человек восемь солдат, кучкой стоявших у леса, охраняли только два партизана. Бочки выкатили на берег, и порожние баркасы вернулись к каравану.

Отец, Марек и матрос Филип вышли на берег. Им приказали остаться у баркасов и ждать, пока принесут какую-то бумагу. Отец не совсем понял этот приказ, но послушался, потому что другие речники тоже ждали чего-то.

Мареку очень хотелось заглянуть в баркас, у которого останавливались почти все партизаны. Шаг за шагом он отходил от отца поближе к баркасу. Оттуда передавали на берег автоматы, несколько ружей и ящички, в которых наверняка были боеприпасы, потому что обращались с ними с особой осторожностью. Все это складывали на телегу. Марек заметил, что солдаты с парохода косятся на оружие. Может быть, ему только показалось, что они косятся? Он ждал, не попытаются ли они захватить оружие, потому что на четверых солдат приходился всего один партизан. Марек даже боялся, вдруг начнется стрельба, но солдаты повернулись к телеге спиной и закурили.

К команде болгарской баржи подошел мальчик лет десяти. В одной руке была у него тетрадка, а в другой карандаш. Сербский партизан показал рукой на полные джутовые мешки, которые привезли с болгарской баржи, посчитал их пальцем и стал диктовать мальчику. Перед тем как начать писать, мальчик послюнявил карандаш, и на его губах появилось фиолетовое пятно, словно он нарисовал себе фиолетовый зуб. Мальчик перешел потом к команде с угольной баржи, пририсовал себе еще один зуб и двинулся дальше — к баркасам с солью. Тут он нарисовал себе сразу два зуба. Исписанную бумажку он отдал сербу, а тот, не прочитав, протянул ее отцу.

На листе был номер баржи и перечень взятых оттуда вещей.

— Ну вот и заплатили, — сказал отец и показал листок Филипу. — Держи, Марек, на память.

— Не так! — сказал партизан. Он взял у Марека листок и сунул его отцу в карман. — Это справка. Комиссар выдаст тебе деньги.

После этого партизаны начали переносить соль из баркасов на вторую телегу. Одни несли большие куски перед собой, обняв их руками, другие поднимали над головой. Когда перенесли уже половину, возница решил подогнать телегу прямо к баркасу. Те, что носили соль, стали на него кричать, почему он не сделал этого сразу, но он только смеялся.

На других лодках привезли команду «Святого Геллерта». Капитану, пока он был в лодке, связали руки, но, как только он вышел на берег, партизан с громкоговорителем сразу же развязал его. На последних двух баркасах опять привезли железные бочки. Их с трудом выгрузили и подкатили к тем, что уже стояли на берегу.

Речники думали, что теперь их отпустят, потому что партизанам нужно было переправлять товары дальше. Однако партизан с громкоговорителем повторил приказ комиссара о том, что все речники должны идти с ними.

— Наверное, боятся, что мы баркасы потопим или бочки увезем. Они их тут оставляют, — сказал Филип отцу.

Отец снова хотел протестовать, чтобы его с мальчиком отпустили на баржу, плевать, мол, ему на их баркасы и бочки, но молчала команда с парохода, молчали солдаты, поэтому и отец только ворчал, но делал то же, что и другие.
      Марек все время оглядывался, не увидит ли он сквозь заросли свою баржу, но только раз ему удалось разглядеть кусок чужой палубы. Потом Марек увидел ослепительную, золотую дорогу к солнцу — отражение солнца на поверхности воды, и эта дорога вместе с огромной солнечной точкой была похожа на перевернутый восклицательный знак.