«ФОНАРЬ МАЛЕНЬКОГО ЮНГИ»

(НАВРАТИЛ Ян)

Марек ложился спать, а в это время в братиславском порту пристала баржа 6714. Может быть, это случилось немного раньше или чуть позже, но все-таки примерно в это время, потому что последним ночным поездом приехали в родительский дом отец и мать Марека.

— Марек, Марушко! — сквозь сон услышал он родные голоса. — Проснись, Марек! Это мы!

— Мама! Папа! — Марек вскочил с постели и обнял мать и отца. — Вы приехали? Вы надолго?

— Нет, не надолго. Утром нам нужно на баржу. Дальше плывем.

— Какая баржа? — вмешалась бабушка. — Целый год не видели ребенка — и снова бежать?

— Если бы это от нас зависело, мы бы тут навсегда остались. Но от нас ничто не зависит. Утром отплываем. И Милко на барже. За ним матрос с женой приглядывают. Бедная, первый день на барже, а ей — дитя в руки.

— Что же вы не привезли его показать? — с укоризной говорил Марек.

— Не может же он всю ночь быть в дороге. Не выспится, да еще и простудится, глядишь, — наперебой говорили отец и мать. — Еще увидишь его! В другой раз вместе приедем. И надолго. Наиграетесь еще. Смотри, что мы тебе привезли! — Им хотелось порадовать Марека подарками, они вынимали из сумки свертки и всем раздавали по одному, а Мареку — больше всех. — Это все мы под елку для тебя клали, Марек. Фуфаечки, конечно, сейчас ни к чему, но зато осенью без забот.

И, наконец, ему вручили самый ценный подарок. Маленькую коробочку.

— Что в ней?

— Угадай!

— Не знаю.

— Ну послушай!

— Часы?

— Угадал!

Мать с отцом открыли коробочку и надели на руку Марека часы.

— А теперь угадай, который час?

— Половина двенадцатого.

— Уже разбираешься?

Марек глядел на стрелки, которые отсчитывали самые счастливые его минуты, самое радостное время с тех пор, как он не был на барже.

— Могли бы и Милко с собой взять. Какой он?

— Большой. Лепечет, ходить пытается. Да ты его скоро увидишь. В июне баржу ставят на ремонт. Наша очередь подходит. Доски в трюме будут менять. Зимой пирит на них лежал, вот они и сгнили. А потом тебя с собой возьмем. На все каникулы. Потерпи пока. Потерпишь?

— Потерплю, — радовался Марек.

Родители снова уложили сына в постель, а сами легли на кушетку. Даже раздеваться не стали. Зачем? Спать теперь некогда, скоро поезд. Когда мать и отец целовали Марека на прощание, он уже спал.

Если бы не часики, Марек утром не поверил бы, что все это — не чудесный сон. Но сны исчезают бесследно, а родители были здесь! Были! Он все думал, где теперь их баржа. Наверное, в Вене.

— Одевайся! — подгоняла Марека бабушка. — И так не рано бужу, раз ты ночью вставал. Поторапливайся, чтобы не опоздать в школу.

— Когда они уехали? — спрашивал Марек.

— Еще до света. Не хотели тебя будить.

— Лучше бы разбудили!

Мальчик посмотрел на часы. Было начало восьмого. Подходят, наверное, к Вене. Смотрят уже небось на венское колесо. Если Милко спит, могли бы его разбудить, пускай знает путь по Дунаю!

— Что ты не одеваешься?

Бабушка посадила Марека на край стола и стала помогать ему одеваться, как бывало вначале, когда он только приехал. Два года без малого минуло с той поры. Время бежит. Марек приложил часы к уху. Здорово тикают!

— Послушай! — Он и бабушку хотел порадовать. — Я их в школу возьму. Хорошо?

— Разобьешь!

— Не разобью.

— Я же знаю.

— А где же я их покажу ребятам?

— В окно покажешь. Да и отвлекаться будешь в школе. Оставь-ка ты их лучше дома!

Когда ребята свистнули ему с улицы, Марек сделал вид, что не слышит. Он подождал, пока они уйдут, и пошел в школу один, словно боялся, что мальчики лишат его радости и испортят настроение. Марек и в школе никому не говорил про часы. Очень хотелось похвастаться, но он выдержал до большой перемены. Только тогда Марек шепнул соседу:

— А у меня часы!

— Какие часы? — спросил Цтирад.

— Красивые. Ночью папа с мамой ко мне приезжали и привезли. — Он заметил, как у приятеля растет любопытство. — А как они блестят! Как серебряные.

— У меня тоже есть часы, — сказал Цтирад, помолчав. — Настоящие! Они тикают.

— И мои тикают, — сказал Марек и сильно пожалел, что послушался бабушку и оставил часы дома. Нечего было слушаться. — Я хотел взять их в школу. Ну да после обеда принесу. Покажу тебе.

На последнем уроке учительница сказала, что городской театральный кружок дает вечером спектакль. Кто хочет, может пойти. Она тут же принесла билеты. Два билета бесплатно получили ученики из бедных семей, а остальные должны были их купить. Деньги можно отдать после обеда или на другой день. Большинство ребят покупало самые дешевые билеты, на последние ряды. Цтирад купил два билета на первый ряд, один для себя, а другой для матери. Марек считал, что он должен и в театре сидеть рядом со своим соседом по парте, поэтому и он купил себе самый дорогой билет. Бабушка ничего не скажет, родители оставили ей на такие расходы двести крон.

Как только Марек пришел домой, он сразу же застегнул на руке металлический браслет с часами. Даже обедал он через силу. Марек попросил у бабушки деньги на билет и записал в тетрадку свои расходы. Очень хотелось скорее в класс. Перерыв на обед обычно проходит быстро, а вот сегодня время тянулось ужасно долго. Когда Марек выходил из дома, он прикрыл часы рукавом, чтобы ребята их не увидели по дороге. Первым их должен увидеть Цтирад. А потом остальные.

В классе Марек с нетерпением ждал Цтирада и незаметно нащупывал бугорок под рукавом, прикладывал его к уху, но сердце билось громче часов, и он испугался: вдруг часы встали? Наконец Марек увидел, что Цтирад вошел в класс и направился прямо к парте. Марек не успел и рта раскрыть, а Цтирад уже все понял.

— Посмотри мои! — протянул он руку.

Марек взглянул на часы Цтирада и обрадовался. Большое круглое стекло на часах было потертое, а металлический корпус весь исцарапан. Сразу видно, что их уже носил кто-то взрослый. А у Марека часы сияли, они были совсем новенькие. Марек и Цтирад выставили руки и стали сравнивать Свои часы, и тут их обступили ребята и разом заговорили:

— У Марека Кралика часы.

— Враки!

— Правда, правда!

— Откуда?

— Идите смотреть! Покажи, Марек!

На Цтирада с его часами никто не обращал внимания.

— Ты смотри, правда у Марека часы!

— Они идут?

— Конечно, идут.

— Даже секундная стрелка есть. Который час?

— Без пятнадцати три. Не видишь?

— У меня тоже есть часы, — Цтирад пытался обратить на себя внимание. — У меня они раньше были, чем у Марека Кралика.

— Старье у тебя! — посмеялся Лойзо. — Это отца твоего часы.

— Нет, мои, — сказал Цтирад. — Честное слово, мои!

— А что же ты их не носил?

— Я не хотел, — сказал Цтирад и, обидевшись, поджал губы.

Марек понял, что ему завидно.

Все решили, что у Марека часы лучше, и Цтирад вынужден был это признать.

— Да, красивее, — сказал он, а в душе никак не мог согласиться с поражением. Цтирад никогда не проигрывал и проигрывать не умел. Он смущенно смотрел, как от одного мальчика к другому движется рука Марека и как у всех глаза горят от восторга. Цтирад попытался спасти положение: — Позволь! — И он приложил к своему уху часы Марека. Послушал немного, а потом сказал, скривив рот: — Да, твои красивые, но ход у моих благороднее.

Весь класс замер, словно он произнес заклинание. Марек только вертел головой, беспомощно заглядывал в лица, скажите, мол, что мои... Лицо Цтирада было белым от зависти, Марек еще не видел приятеля таким.

Тут подскочил Лойзо, как всегда самый быстрый, и изо всех сил ударил Цтирада кулаком в лицо.

— Держи, ваше благородие! — И пошел на свое место, бормоча: — Господский щенок!

Все остальные тоже разошлись по своим местам...

Марек смотрел, как Цтирад прижимает платок к разбитой губе. Раньше от вида крови ему становилось плохо, но теперь он почувствовал облегчение. Самым справедливым теперь ему казался Лойзо Крнач. Одним ударом он стер все свои былые грехи. А Цтирад все стоял и стоял, словно ничего не понимая. В таком положении и застала его учительница.

— Что случилось, Теплицкий? — Она заметила разбитую губу, которая опухла, посинела и стала похожа на зрелую сливу. И хоть Цтирад не плакал, ему должно было быть очень больно. — Кто это сделал? Скажи! Кто?

Цтирад уставился на Лойзо, как бы молча предлагая ему признаться. Но Лойзо и не собирался этого делать. Тем более, что он чувствовал себя победителем.

Однако остался верен себе и тот, кто сегодня потерпел поражение.

— Извините, я просто упал,— тряхнул Цтирад своей сливой.— Упал и ударился об угол парты. Разрешите мне пойти домой, чтобы привести себя в порядок.

Все вздохнули: не выдал! В конце концов, этого от него и ждали.

Все бы сразу забылось, если бы через некоторое время ребята не увидели, как от директора выходит отец Цтирада. Ребята решили, что Цтирад дома обо всем рассказал и господин Теплицкий явился жаловаться. Лойзо мигом скрылся. Нечего ждать, пока его вызовет директор и накажет палкой.

Марек в это время был в коридоре. Он видел, как директор пожимал Теплицкому руку.

— О чем они говорили? — спросил Лойзо, когда Марек его догнал.

— Не знаю,— ответил Марек.

— Завтра под брюки подушку подложи,— посоветовал Дежо.

— Если мне попадет, и ему попадет,— храбрился Лойзо.

— А тебе еще достанется,— сказал Дежо Хорват.

— И ему еще попадет, но так, что до смерти не за будет.