«ФОНАРЬ МАЛЕНЬКОГО ЮНГИ»

(НАВРАТИЛ Ян)

В четверг занятий не было, поэтому Марек в школу не пошел, а понес дедушке обед. Он никак не мог дождаться, когда бабушка вручит ему соломенную сумку, от которой так приятно пахнет едой. Слишком рано идти было нельзя, чтобы обед не остыл, и болтаться нигде тоже было нельзя, потому что при звуке сирены нужно уже стоять перед воротами сахарозавода. Там к этому времени много ребят, среди них одноклассники Марека — Стано Такач и Лойзо. Ребята даже не разговаривали между собой, чтобы как-нибудь не забыться, не перевернуть сумку и не пролить суп. Сумка с отцовским обедом была почти священна, даже Лойзо Крнач с такой сумкой был настолько смирным, что мог служить примером образцового поведения для всех.

Дорога, ведущая от ворот внутрь завода, была в тени, огромной аркой смыкались над ней старые каштаны. Дедушка вышел навстречу Мареку.

— Не тяжело тебе? — Дедушка взял сумку.

— Нет, нет, — торопился Марек с ответом.

Все рабочие направлялись в столовую, а дедушка с Мареком свернули к складу, где работал дедушка. Но на склад они не пошли. Из дверей веяло таким холодом, что они решили присесть на солнышке у стены. Дедушка постелил на траве салфетку, которой был прикрыт обед. Обычно дед много не говорил, вместо этого он улыбался, но и улыбку его скрывали усы, по которым прошлась седина. Ел дед всегда только ложкой, а вилку и нож заворачивал снова в салфетку и при этом всегда говорил:

— А это зачем прислала?

Марек пожал плечами. Зачем? Дедушка ел с коленей, одной рукой держал кастрюльку, а другой ел. Зачем же ему нож и вилка? Бабушка это, конечно, знала, но все равно делала по-своему. Дедушка съел несколько ложек супа и снова улыбнулся, словно его согрел этот горячий суп. Он покосился на внука и, осмотревшись по сторонам, вытащил из кармана бумажный пакетик с сахарной пудрой. Во время работы дед отсыпал немного из мешка: внуку сладенького лизнуть. Старик поглядывал на напудренный нос мальчугана и был доволен. Дедушка доел свой обед и вытер внуку пудру с носа, чтобы охрана у ворот ни в чем не заподозрила мальчика. Потом дедушка проводил внука к дороге под аркой из каштанов, ничего не сказав, положил ему на голову руку, и они разошлись.

Дорога домой для ребят была длиннее, чем дорога с обедом в руках. Всем вместе шагается медленнее, чем в одиночку. Мальчики часто останавливались и придумывали, что будут делать после обеда. Планы были разные, но кончались всегда одним и тем же. Поскольку как раз в это время варили сахар и по улице тянулись телеги с сахарной свеклой, мальчишки притащили из дома палки, в которые заранее вбили гвозди, и, сидя в канаве, поджидали очередную телегу.

— Дяденька, дайте одну попробовать! — кричали они возчику.

— Попробуешь у меня... кнута!

Попадались дядьки, что бросали мальчишкам свеклу, иные только грозились. Но ребятишки все равно со всех ног бежали за телегой и стаскивали свеклу гвоздями. Бывало, и кнут над ухом свистел, но скоро мальчишки забывали про кнут и следующую телегу встречали так же:

— Дяденька, дайте одну попробовать!

— Держи карман шире!

Марек хотел быть как все, он тоже норовил стащить свеклу побольше, покрупнее и, когда нес ее прятать в канаву, чувствовал себя наравне со всеми. Но когда ребята под вечер начали делить свеклу, в кучку Марека бросали только никому не нужный горький цикорий, который сам нападал с телег.

Марек так и оставил его в канаве, а домой пошел с пустыми руками.

Дома он стал наблюдать за черепахой: она хотела переползти через оградку, чтобы прогуляться по саду. Несколько раз она срывалась и падала, но все же снова вставала на лапы и ползла. Марек перенес черепаху на дорожку и смотрел, какая она неуклюжая. В воде она более ловкая. Тут мысли его унеслись на Дунай, где румынские рыбаки бросили ему на палубу черепаху. Он вспомнил, как Гажо наступил на панцирь, и испугался, словно все повторилось снова.

Кто знает, почему Гажо ушел с баржи? Говорил, мол, сома поймаем, наказывал Мареку письма писать, а сам ушел. Где он теперь? Черепаха пробуждала воспоминания, она как бы соединяла нити, которыми он был связан с прошлым, и от этого Мареку стало хорошо на душе.

Он взял черепаху, вынес ее на улицу, положил в ямку, и тут же собрались любопытные.

— Что это? Жаба?

— Сам жаба! Черепаху не видел?

— Откуда она у тебя?

— Дали.

— Да кто тебе ее даст?

— Румыны в Румынии. Там этих черепах сколько хочешь.

Марек перенес черепаху на бетонный тротуар и встал на нее, как когда-то встал Гажо.

— Она и танк выдержит. Во какой панцирь!

— Дай-ка я! — Дежо стащил Марека с черепахи.

Марек замер. Дежо был тяжелее всех, но черепаха не подвела.

— Ну и сила!

— Я же говорил...

— Чем кормишь?

— Дай подержать! Тяжелая? Где булавка? Надо выколоть ей глаза.

Марек схватил черепаху и убежал домой. Как только в голову взбредет такое?!

— Матрос, а над жабой трясется!

— Подавись своей черепахой!

— Съешь ее!

— Матросы лягушек едят!

Но мальчикам вовсе не было все так безразлично, как они хотели показать. Многим тоже захотелось иметь черепаху, и плохо, что Марек об этом не догадался. Ребята залезли к соседям и через дырку в заборе подсматривали, куда ее Марек прячет. Он заметил мальчишек, но не подумал о том, что они могут украсть черепаху. Сам он никогда не полез бы через чужой забор, чужого ему не нужно.