«ФОНАРЬ МАЛЕНЬКОГО ЮНГИ»

(НАВРАТИЛ Ян)

До вечера было еще далеко, и Марек заскучал. Взял бамбуковое удилище, размотал леску и закинул в воду искусственную мушку. Однако рыба не желала клевать в грязной, мутной воде. Дело кончилось тем, что мушка зацепилась за борт шлюпки.

— Поймал! Я поймал ее! — кричал юный рыболов. — Папа, давай сачок! Вот она! — Марек делал вид, что усердно тянет, а когда появился отец, признался: — Шлюпку я поймал, а не рыбу.

— Оторви, — посоветовал отец.

— Мушку? Да ты что?!

— Будем вытаскивать шлюпку на палубу, вот тогда и снимешь свою мушку, а потом снова привяжешь. Ну, потяни хорошенько!

— Нет-нет, что ты, жалко! — отверг рыболов отцовский совет.

Он готов был стоять и держать удочку над водой до самого конца плавания, только бы не обрывать леску.

— Давай тяни... Дай-ка мне, я сам...

Отец взял удочку из рук сына, потянул за леску, та лопнула, точно выстрелила.

Мушка застряла в борту шлюпки намертво. Ужасно жалко, это была последняя мушка, значит, конец рыбалке. Только бы, чего доброго, не отцепилась да не упала в воду. Уж лучше бы застряла изнутри шлюпки.

Марек кинулся в рулевую рубку. Может, Гажо придумает, как спасти мушку, чтобы можно было снова рыбачить.

— Пока плывем, у тебя все равно на нее не клюнет, — без долгих размышлений сказал Гажо, чтобы успокоить мальчика.

— Это почему же?

— На реке всю рыбу распугали. Потерпи до вечера, пока не пришвартуемся. Потом, может, и закинем снасть.

— На мамалыгу?

— А если станем недалеко от берега, сходим червей накопаем. Или мух наловим, а на них мелкой рыбешки. Рыбешку и насадим. И поймаем здоровенную рыбу, больше, чем тот сазан. А повезет, так и сома! Во-о-от с такими усами, в руку длиной. Пока ты еще с нами на барже, непременно надо поймать!

Гажо совсем расфантазировался, хотя прекрасно знал, что никакого свободного вечера у них сегодня не будет. Чтобы попасть в Турну-Северин, нужно идти всю ночь. Да и лезть в шлюпку за мушкой особой охоты не было. Вскоре они и вовсе про нее забыли... А тут еще дождь пошел, и все обрадовались, что наконец-то можно спокойно посидеть в каюте.